Юрий Леж - Искажение[СИ, роман в двух книгах]
Едва Часовщик сбросил на топчан свою котомку и успел развязать её горловину, зазуммерил телефон.
— Дежурный Чехонин!
Первоначально в трубку отвечали, как положено: "Дежурный по объекту номер пять заключенный такой-то", но потом кому-то из принимающих доклады это не понравилось. И длинноватой показалась вводная фраза, да и словечко "заключенный", видать, покоробило слух, а уж то, что вызов прошел именно на пятый объект… Подумав несколько минут после объявленной претензии, лагерный кум нашел простой выход: должность-фамилия.
— Вот что, солдат, — раздался в трубке голос то ли бывшего полковника, то ли нынешнего генерала в майорских погонах лагерного кума, старого знакомого Чехонина. — Я с утра инструктаж так, поверхностно провел… Но сейчас мне звонили и предупредили. Какой-то там сегодня особенный день. В чем особенный и как — не знаю, но ты чуть подсоберись, хоть и лишнее тебе о таком говорить. Понял?
— Яснее ясного, гражданин начальник, — позволил себе некоторую фамильярность Часовщик. — Буду готов к любым неожиданностям…
…Где-то за тысячи километров от лагеря в бездонном арктическом небе вышел в запланированную точку тяжело груженный стратегический "Туполев". Командиру корабля, подполковнику, со дня на день ожидающему третьей звездочки на погоны, доложили о полной готовности и взятые по такому случаю на борт инженеры Ядерного Центра, и постоянный спутник в полетах, друг-товарищ штурман, и остальные члены экипажа. По имеющейся инструкции, да и по устной договоренности с командованием окончательное решение должен был принимать только он. А что тут принимать? Все прошло в штатном режиме: загрузились, взлетели, вышли к точке… сбросили, пошли домой. "Сброс! — скомандовал подполковник и тут же продолжил: — Всем отвернуться от иллюминаторов, одеть черные очки!"…
…Положив телефонную трубку, Чехонин присел на топчан и тут его повело… будто после стакана чистого спирта, схваченного натощак… будто после двухчасового копания в сложнейшем механизме сейфового замка, когда, казалось, еще пара минут и придется уходить из банка не солоно хлебавши, а замок вдруг поддался…
Легко, в непонятной эйфории закружилась голова… тело показалось невесомым, как во сне, а вытянутая вперед, к котомке, рука — полупрозрачной, как у призрака, которых показывают в кино… А тяжелый, холодный воздух подземелья сгустился, превратился в настоящий плотный кисель неопределенного сероватого цвета… и стены зашевелились, то выгибаясь наружу, то надуваясь внутрь… и непонятная волна будто бы прошла через тоннель, через Чехонина, будто само мироздание содрогнулось и выдохнуло…
Часовщик не смог ни в тот момент, ни позже, задумываясь и вспоминая, определить, сколько же времени продолжалось такое состояние. Но пришедшему в себя, ему показалось, что его подключили к непонятной, огромной, всеобъемлющей системе, в которой для каждого предмета или явления есть свое место. И для врывающегося в земную атмосферу на бешеной скорости метеорита, и для беснующихся в капле воды бактерий.
Чехонин не знал, что именно в эти миллионные доли секунды за тысячи километров от его подземелья над островами Новой Земли сработало термоядерное устройство невиданной доселе мощности в две сотни мегатонн. И часть рукотворной дьявольской энергии, выплеснутой из могучего стального корпуса сброшенной бомбы на высоте почти полутора километров от земли, перешла в специальную, заранее установленную аппаратуру, связанную с тоннелями "Белых ключей" через множество посредников. И то, что выплеснулось здесь было лишь легкой щекоткой, почти насмешкой в сравнении с тем, что ушло неведомо куда…
Передохнув несколько секунд после наваждения и ощупав себя, что бы убедиться в целостности ног и рук, Чехонин приподнялся было с топчана и тут же схватился за голову… Боли не было, но видение как будто обожгло мозг своей реалистичностью, достоверностью до мельчайших деталей…
Все на поверхности земли стало белым, ослепительным и прозрачным, и длилось это несколько миллисекунд, а потом — запылали вышки и стены бараков, обращенные на север, будто облитые отличным авиационным бензином. Загорелись, как спички, не успев даже отреагировать на возникшее на них пламя, часовые. Задымился от жара стоящий у административного корпуса "нгазик", и краска запузырилась по его бокам, готовая вспыхнуть через доли секунды. А те из охранников и зеков, кто по случайности смотрел в этот момент на север, еще не поняв, что они ослепли, пытались лихорадочно сообразить, что это за полная темнота обрушилась на них сразу после диковинной вспышки невиданного доселе света…
Огонь еще не успел разгореться, люди еще не успели отреагировать и почувствовать себя обреченными, как пришел с севера раскат грома, и тугой, могучий и беспощадный поток воздуха с силой движущейся бетонной плиты ударил по лагерю, сметая всё на своем пути. И подгоняемые жутким ветром летели вслед за воздушной волной тлеющие бревна, обуглившиеся трупы часовых, автоматы с расплавленными стволами, разваливающийся на лету "нгазик", вспыхнувший, наконец-то, в полете…
А затем на лагерь обрушилась тишина. Мертвая тишина на мертвый, уничтоженный чудовищной рукотворной силой лагерь. Беззвучно потрескивал огонь на развалинах бараков, административного корпуса, бани, беззвучно качались чудом уцелевшие клочки колючей проволоки, беззвучно дымили кирпичи разрушенных печей, беззвучно тлели непонятно как уцелевшие трупы заключенных и охранников. В этом сумрачном безмолвии, в неожиданно наступившей тишине была какая-то загадочная, чудовищная, высшая справедливость, которую невозможно понять, как не понимают муравьи справедливость весеннего половодья, затопившего их муравейник.
…сила видения высосала из Часовщика все соки, он не смог даже пошевелиться, просто осел мешком на топчан и так сидел несколько часов, не замечая, как пролетает время…
Когда же он хоть немного пришел в себя, смог спокойно, без нервных всхлипываний вздохнуть, то первой реакцией его была — позвонить! проверить невозможную достоверность своего бреда. Но — телефон молчал. Никто не отзывался на призывы Чехонина, на его алёканье, дутье в трубку. Так бывало, он помнил, на фронте, когда осколком, или еще хуже — диверсионной группой — перебивало кабель.
Подумав немного, Часовщик принял единственно возможное для бывшего снайпера и медвежатника решение: переждать. Пересидеть сколь возможно долго здесь, в подземелье, а уж потом подыматься и смотреть, что же случилось на поверхности. Неторопливо и привычно он разделил принесенное с собой питье и еду на аккуратные маленькие порции, ведь при необходимости суточный рацион дежурного вполне можно было растянуть на двое-трое суток. Вспомнил, что аккумуляторы для подогрева унтов только-только на днях спустили в тоннель, значит, и они смогут греть ноги довольно долго. Пожалуй, это была единственная положительная новость за прошедшее время.
![Кэтрин Куртц - Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини]](/uploads/posts/books/60811/60811.jpg)
![Кэтрин Куртц - Хроники Дерини.Книга 1. [ Возвышение Дерини.Шахматная партия Дерини]](/uploads/posts/books/57013/57013.jpg)